Родился 8 мая 1970 года
Образование:
• в 1993 г. рукоположен в сан пресвитера в Латвийской православной церкви
• служил благочинным Мадонского округа в Латвии
• с 2007 г. уволен за штат Латвийской православной церкви и служит в Москве
• с мая 2009 г. служит в храме святителя Николая Мирликийского на Преображенском кладбище
К празднику опубликована статья Владимира Романова посвященная юбилею храма. Данная статья была опубликована в Газете Русской Культуры, Вестнике Межприходского Православного Историко-Краеведческого Общества в г. Москве. №4(33), август-сентябрь 2020 года.
Владимир Романов
Приходская церковь Спаса Преображения в Богородском появилась чуть менее полутора веков назад. Это один из немногих деревянных храмов Первопрестольной и единственный в Москве и ближнем Подмосковье, возведённый в русском стиле. Он оставался действующим все времена богоборчества, дважды горел, но выстоял.
В этом храме служили выдающиеся пастыри, известные не одному поколению православных москвичей: архимандрит Сергий (Савельев), ставший впоследствии настоятелем старинного храма Покрова Пресвятой Богородицы в Медведкове, протоиереи Аркадий Станько – будущий первый настоятель возрождённого Казанского собора на главной площади столицы и Геннадий Нефёдов, под руководством которого началось восстановление огромного собора бывшего Богоявленского монастыря, древнейшего в Москве, наряду с Даниловским.
История места, где находится Преображенский храм, уходит в глубину веков. В четырнадцатом столетии часть окрестных земель северо-восточнее Москвы принадлежала крещёному ордынцу Алиму. По имени владельца деревня на левом берегу Яузы, вблизи великокняжеских (впоследствии царских) охотничьих угодий Лосиного острова называлась Алымово. В память о ней в 1922 году здесь появились Алымова улица и Алымов переулок. В первой половине ХVI века Алымово принадлежало князьям Лыковым-Оболенским. Об этом свидетельствует переписная книга 1550–1551 годов. В годы опричнины эти вотчинники оказались в немилости у Грозного царя, который некоторое время был владельцем Алымова. 5 мая 1568 года Государь Иоанн Васильевич пожаловал эти земли московскому Чудову монастырю.
Так нити исторических судеб связали деревню Алымово и соседнее село Черкизово. Первыми их владельцами были выходцы из Золотой Орды, принявшие православную веру. Впоследствии эти селения принадлежали кремлёвской обители. Некогда в Алымове был храм Пресвятой Богородицы. По свидетельству писцовых книг 1623–1624 годов, в вотчине Чудова монастыря числилась «деревня, что была село Алымово, Богородицкое тож, по обе стороны реки Яузы, а как был в нем был храм Успения Божией Матери…» [1]. Храм и поселение сгорели. Но название места сохранилось до тех пор, когда здесь снова поселились люди.
В 1690 году по благословению Святейшего Патриарха Адриана в селе Черкизове Васильцева стана вместо ветхой деревянной церкви на средства Чудова монастыря возвели каменный храм святого Илии Пророка с приделом святителя Алексия, митрополита Московского. Чуть ранее, около 1680 года, на месте бывшей приходской церкви в Богородском, Алымове тож, построили деревянную часовню. В ней местные жители отпевали своих усопших сродников. Их хоронили на старинном приходском кладбище, существующем и в наши дни.
Черкизовская вотчина Чудовской обители включала множество поселений, из которых к началу ХVIII века сохранились лишь деревни Богородское и Калошино. Остальные стали пустошами и урочищами. Некоторые сведения о Черкизовском приходе времени царствования Императрицы Анны Иоанновны дают исповедные ведомости Ильинской церкви за 1739 год. В то время он насчитывал 34 двора крестьян, бобылей и деловых людей, работников Московской бумажной фабрики, расположенной неподалёку, в которых проживали 207 мужчин и 216 женщин. Половина из них были жителями Богородского [2].
При секуляризации монастырских земель в 1764 году, когда Чудовская обитель, как и все российские монастыри, лишилась своих владений, крестьяне Черкизова и Богородского перестали считаться монастырскими и перешли в ведение государственной коллегии Экономии.
Столетие спустя, во второй половине ХIX века, Богородское стало превращаться в одно из популярных дачных мест. Особенно оно приглянулось художникам и композиторам. В разное время здесь подолгу жили П.И. Чайковский, А.П. Бородин, М.А. Балакирев, И.И. Шишкин… Здесь нередко бывал известный бытописатель Москвы С.М. Любецкий. Вот как он повествует о Богородском тех лет в одном из очерков:
«На взгорке стоит деревня Богородское, наполненная дачниками. Там живут большей частью веселые люди, и в Сокольниках и в Богородском преусердно танцуют, иногда до цинизма, безцензурно; но что же делать, ведь и в ковчеге Ноя находились не одни ручные животные…» [3].
Но в отличие от известного в своё время бытописателя безпечная разгульная жизнь богородских дачников всерьёз волновала причт Ильинского храма. Изменившийся духовный климат бывшего приходского селения требовал от него особого внимания. Священнослужители церкви святого пророка Божия Илии стали частыми гостями в домах дачников, начали регулярно служить молебны в деревянной кладбищенской часовне. Постепенно среди православных дачников Богородского созрело желание построить здесь летний деревянный храм.
В конце 1876 года митрополит Московский и Коломенский Иннокентий (Вениаминов) получил прошение настоятеля храма Илии Пророка в Черкизове священника Павла Смирнова и церковного старосты купца Александра Козьмина-Зеленяева о дозволении построить в Богородском деревянную церковь для богослужений в летнее время. Такие храмы в то время были нередки – примером тому являются храм во имя святителя Тихона Задонского в Сокольниках (1866). А у станции Пушкино в 1874 году возвели холодную деревянную церковь в честь Боголюбской иконы Божией Матери, которую в начале ХХ века сменила одноимённая каменная.
Первым необходимым условием строительства храма было выделение участка земли для церкви и домов причта. Его пожертвовали крестьяне села Богородского (вскоре, в 1879 году, село присоединили к Москве). Это событие последовало в конце мая 1877 года.
Проект церкви заказали московскому архитектору Н.А. Ипатьеву (около 1839–1890), выпускнику Московского дворцового архитектурного училища и Императорской Академии художеств. К тому времени Николай Алексеевич, помимо гражданских сооружений, занимался храмоздательством. Он спроектировал трапезную с церковью Николая Чудотворца, а также ограду Всехсвятского единоверческого монастыря (нынешний адрес: шоссе Энтузиастов, 7). По его проекту возвели и колокольню церкви святого пророка Божия Илии в Черкизове (1888).
Судя по сохранившимся чертежам и дошедшей до настоящего времени части Преображенского храма, зодчий взял за основу тип клетской церкви. Она представляет собой обыкновенный сруб – клеть. Такие храмы были дёшевы и просты для сооружения. В духе того времени он широко использовал элементы русского стиля – килевидный кокошник у основания шатра, килевидные завершения арок яруса звона, фигурные наличники окон, резные столбики крылец. При этом в новом храме, в соответствии с традициями эклектики, отразились мотивы и других стилей, например, модерна.
В июле 1877 года проект был закончен и направлен в Черкизово на рассмотрение. До начала работ место будущего строительства посетил благочинный округа, настоятель храма Живоначальной Троицы в селе Карачарове (нынешний адрес: Рязанский проспект, 5) о. Иоанн Лебедев. Убедившись, что в селе Богородском находятся около 200 дач с населением до 1000 человек, а другие церкви отстоят от него в «довольно дальнем расстоянии», он нашёл нужным «для означенного сельца выстроить церковь» [4].
Разрешение на строительство последовало в ноябре 1878 года. Храмозданная грамота за подписью викария Московской епархии, епископа Дмитровского Амвросия (Ключарёва), была выдана в марте следующего года. А уже летом начались строительные работы. Чин Великого освящения Спасо-Преображенского храма в Богородском совершил Преосвященный Амвросий 17 августа 1880 года.
Первоначально Преображенская церковь в Богородском представляла собой почти квадратный четверик, к западной стене которого во всю ширину примыкала четырёхугольная трапезная. С востока четверик продолжала широкая пятигранная апсида, а с запада – двухъярусная четырёхгранная колокольня, завершённая шатром. С трёх сторон в церковь вели крытые палатки-крыльца.
Местным жителям новый храм сразу же полюбился. Число его прихожан росло год от года, и уже через несколько лет после появления стало ясно, что он должен быть не приписным к черкизовскому, а самостоятельным, с собственным причтом. Хлопоты по этому делу, начатые в 1890 году, вскоре увенчались успехом, и в начале следующего года вышло соответствующее определение Святейшего Синода.
Первым настоятелем храма в Богородском стал в 1891 году протоиерей Александр Колычев, рукоположенный в сан священника в 1863 году митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым). Своё служение он начал в Успенском храме села Завидова Клинского уезда Московской губернии (ныне – в Тверской области), где под его руководством завершилось строительство монументальной четырёхъярусной колокольни. Немало потрудился отец Александр и в Звенигородском уезде, прослужив несколько лет настоятелем Спасской церкви села Иславского.
Под руководством протоиерея Александра Колычева храм и приход стали крепнуть буквально на глазах (при том, что он получил в наследство от прежних лет всего 47 рублей). Увеличившееся число прихожан (особенно благодаря открытию в Богородском завода «Богатырь» Московского товарищества резиновой мануфактуры, основанного 7 августа 1887 года) диктовало необходимость расширения храма, так как на постройку более вместительного средств не было. Проект расширения храма каменным приделом, выполненный московским архитектором П.П. Зыковым-сыном в двух вариантах, воплощён не был. Следующий проект расширения Преображенского храма был разработан членом Московского архитектурного общества Ф.П. Скоморошенко. Согласно ему, прежний основной объём церкви оставался неизменным. К нему симметрично с двух сторон пристраивались приделы с пятигранными апсидами. Приделы соединялись галереей. Этот проект Строительное отделение утвердило в ноябре 1896 года. Через месяц началось его осуществление.
Расширение храма и его дальнейшее благоукрашение происходило довольно быстро. В начале июня 1897 года был освящён южный придел в честь Тихвинской иконы Божией Матери, а через год, в июле 1898 года – северный, во имя святого Илии Пророка и святителя Алексия, митрополита Московского (такое посвящение явно напоминает о том, что жители Богородского были прихожанами храма в Черкизове).
Несмотря на два больших пожара (1954 и 2002 годов), это реконструированное здание церкви с незначительными перестройками сохранилось до наших дней.
В 1899–1905 годах протоиерею Александру Колычеву помогал о. Петр Рождественский. Диаконов в клире храма не было до 1902 года. Первым к диаконскому служению в храме Богородского был призван отец Алексий Добросердов. Возведённый впоследствии в сан священника, он более 30 лет служил здесь настоятелем.
В 1904 или 1905 году при храме Спаса Преображения открылась церковно-приходская школа, находившаяся в конце Большой Богородской (нынешней Краснобогатырской) улицы, у Богородского кладбища. В ней получали образование дети крестьян и ремесленников.
Шестнадцать лет возглавлял приход в Богородском протоиерей Александр Колычев. Он почил о Господе 11 сентября 1907 года и был погребён на Богородском кладбище. В 1908 году на его могиле по завещанию пастыря была сооружена часовня в стиле древних новгородских усыпальниц.
В памяти прихожан надолго остался и второй настоятель храма Спаса Преображения – протоиерей Михаил Суворовский. До 1907 года он четыре десятилетия посвятил приходу церкви Успения Божией Матери в селе Абакшине Бронницкого уезда Московской губернии.
Особое внимание отец Михаил уделял духовному образованию и нравственному воспитанию пасомых. В бытность членом Бронницкого отделения Кирилло-Мефодиевского братства он являлся уездным наблюдателем церковно-приходских школ и сам преподавал в них, а также заведовал женской церковно-приходской школой. Духовно-просветительская деятельность протоиерея Михаила Суворовского не раз была отмечена церковными и светскими наградами.
Трудами отца Михаила было налажено взаимодействие с правлением местного завода резиновых изделий «Богатырь» (после 1917 года – «Красный богатырь»), которое ежегодно выделяло на содержание церковно-приходской школы и библиотеки Спасо-Преображенского храма 1000 рублей, не отказывая и в других пособиях для нужд духовного образования подраставшего поколения.
О многогранной деятельности протоиерея Михаила свидетельствуют должности, которые он занимал: председатель съездов по выборам в III и IV Государственные Думы (1907, 1912), председатель земского попечительства о бедных, почётный член Московского отделения Кирилло-Мефодиевского братства, благочинный. Во время его настоятельства в 1913 году в память 300-летия Дома Романовых при храме Преображения было учреждено одноимённое братство «для поддержания и развития церковно-приходской школы». Председателем братства избрали отца Михаила.
Во время Первой Мировой войны он стал членом санитарно-исполнительного комитета. Причт и прихожане Спасо-Преображенской церкви участвовали в общероссийских и общемосковских мероприятиях по сбору средств в помощь больным и увечным воинам. Эти благодеяния совершались под водительством протоиерея Михаила Суворовского.
Господь упокоил отца Михаила 17 декабря 1917 года в возрасте 74 лет, в самый канун тяжёлых испытаний, выпавших на долю Русской Православной Церкви. Он был похоронен на родине, в погосте Романь Бронницкого уезда.
Третьим настоятелем Преображенского храма стал, как уже упоминалось, протоиерей Алексий Добросердов. Он возглавлял этот приход дольше, чем все его преемники – целых 32 года! Они были для Русской Церкви поистине огненными – годы жесточайших богоборческих гонений времён Ленина и Сталина, гражданской и Великой Отечественной войн, а позднее – годы относительно благоприятные для православных людей, когда открытые гонения сменились бдительным контролем за Церковью «ока государева» – Комитета по делам РПЦ (впоследствии переформатированного в Комитет по делам религий).
Начало церковного служения протоиерея Алексия ознаменовалось совершением 7 мая 1922 года в Спасо-Преображенском храме Божественной литургии святителем Тихоном, Патриархом Всероссийским. Она стала последней перед арестом Святейшего. Служил Патриарх Тихон в этом храме и позднее, незадолго до кончины, 7 сентября 1924 года.
В 1927 году в Богородском, в семье рабочих завода «Красный богатырь» Николая Никифоровича и Ольги Ивановны Егоровых, родился сын Александр – будущий выдающийся пастырь, прослуживший почти полвека в храме святого Илии Пророка, именуемого Обыденным. Семья Егоровых жила рядом со Спасо-Преображенским храмом. Николай Никифорович нёс в нём послушание чтеца и был в него посвящён, что являлось и поныне является редкостью. О. Александр Егоров поведал ещё об одной стороне церковного служения своего отца. Вместе с настоятелем храма в Богородском он спасал от изъятия часть церковных ценностей. Понятно, что было бы, если этот эпизод был раскрыт. Но Бог миловал. Сам о. Александр с детских лет сроднился с храмом Спаса Преображения, в котором был крещён, в 1941–1947 годах (до поступления в семинарию) выполнял послушание в алтаре, помогая о. Алексию.
А угроза жизни Николая Никифоровича была весомая: богоборцы не оставляли без внимания изъятие ценностей в московских храмах, в том числе и в Богородском. Упоминания об этом содержатся в Обвинительном заключении Верховного Суда РСФСР по делу Патриарха Тихона, митрополита Арсения (Стадницкого), архиепископа Никандра (Феноменова) и П.В. Гурьева по статьям 62 и 119 Уголовного кодекса РСФСР.
В этом деле упоминается, что при изъятии ценностей в Богородском были нанесены побои помощнику начальника 38-го отделения милиции Сотскому и участковому надзирателю того же отделения Попову, причём у одного из членов комиссии по изъятию церковных ценностей был отнят ключ, и толпа, с целью оказания сопротивления, ворвалась в церковь [5].
Новый удар по московским храмам был нанесён в связи со строительством первой линии метрополитена. Были приняты решения о закрытии древнейших церквей в историческом центре Москвы, часть из них впоследствии была варварски уничтожена. Богоборческие власти рассчитывали, что с окраинными церквами всё будет обстоять гораздо проще. На деле же получилось с точностью до наоборот.
В 1932–1933 годах нависла угроза закрытия над рядом храмов Сокольнического и Сталинского районов Москвы по инициативе партийных организаций крупных предприятий. Первыми подверглись нападению Введенский храм села Черкизова и Преображенский – в Богородском. В начале 1933 года в Сокольнический райсовет стали поступать «ходатайства» жителей Богородского о закрытии Преображенского храма.
Подобное обращение поступило и от руководителей администрации и секретаря партячейки завода «Красный богатырь». В этих документах фигурировало лишь абстрактное число граждан, поддержавших требование о закрытии храма. Но для местного районного совета этого было достаточно, и дело получило дальнейший ход: 15 февраля 1933 года Сокольнический райисполком принял постановление о закрытии церкви Преображения в селе Богородском. Это решение поддержал Президиум Мосгорисполкома и уже 27 февраля вынес своё решение, которое предписывало «Указанную церковь ЗАКРЫТЬ, а здание ее передать заводу «Красный богатырь, предоставив группе верующих использовать одну из близлежащих церквей» [6].
Решение Мосгорисполкома направили в Комиссию по делам культов, которая поддержала постановление о закрытии Преображенской церкви с переводом прихода к Петропавловской (Преображенской) церкви на Преображенской площади. Это постановление, датированное 23 марта 1933 года, было направлено на утверждение в Президиум ВЦИК. Прихожане получили копию этого решения 29 марта. Для его обжалования у них была неделя. Заявление-обжалование от общины верующих Спасо-Преображенской церкви поступило в Центральную комиссию по делам культов 4 апреля 1933 года. Аргументы, приведённые в этом заявлении-обращении были столь убедительны, что власти, посовещавшись, наложили резолюцию: «церковь оставить в пользовании верующих» [7].
Среди прихожан храма в Богородском долгие годы бытовала легенда, что церковь была спасена в первую очередь благодаря необычайной активности, которую проявили в то суровое время рабочие завода «Красный богатырь». Об этой истории повествует диакон Владимир Степанов (Русак) в книге «Свидетельство обвинения». В ней автор отмечает: «Рабочие пикеты днем и ночью дежурили у храма в течение многих дней, готовые при первой же опасности сообщить на фабрику рабочим, которые категорически заявили властям: если храм будет закрыт, ни один человек не выйдет на работу» [8].
Было ли всё так, как описывает диакон Владимир Степанов, сегодня сказать трудно. Но несомненно, что в спасении от закрытия в 1933 году Спасо-Преображенской церкви в Богородском немалая заслуга рабочих завода «Красный богатырь», равно как и местных жителей, и священников Преображенского храма, которые, не убоявшись соответствующих «органов», проявили небывалую твёрдость духа и верность пастырскому долгу. Особая заслуга в отстаивании веры Христовой принадлежит протоиерею Алексию Добросердову. Он не отдал храм на поругание в годы разгула воинствующего безбожия, проявил особую заботу о святыне в годы Великой Отечественной войны. И поныне живы те, кто помнят затемнённое во время ночных бомбардировок Богородское, следы от разрушений и пожаров, человеческие жертвы…
Годы постоянного перенапряжения и неустанных трудов не прошли безследно для маститого пастыря: после войны здоровье о. Алексия резко пошатнулось. По имени было и житие его: батюшка безкорыстно отдавал свою доброту, своё доброе сердце Богу и людям, не помышляя о выгодах и удобствах для себя.
В 1945 году, видя недуги своего пастыря, церковный совет храма начал настоятельно хлопотать о строительстве возле церкви деревянного домика, в котором отец Алексий мог бы поселиться со своей матушкой. Вскоре последовало разрешение о пристройке к церковной сторожке жилого помещения с террасой, что и было исполнено. О. Алексий перебрался в новый дом, выкупив его у храма. Но пожить в нём ему было суждено недолго. 17 апреля 1949 года на 77-м году жизни протоиерей Алексий Добросердов почил о Господе. Незадолго до кончины он завещал, чтобы после смерти его и его матушки это помещение перешло бы в служебное пользование духовенства храма. Его воля исполняется и ныне.
Батюшку хоронило всё Богородское. От храма до Богородского кладбища гроб несли на руках. Народ заполонил Большую Богородскую улицу, и пришлось перекрывать движение. Похоронили отца Алексия Добросердова неподалёку от часовни, где почивают останки первого настоятеля Преображенского храма протоиерея Александра Колычева.
Еще одна страница истории храма совпадает своим началом с деятельностью о. Алексия. Её вписал регент хора правого клироса, мастер своего дела Серафим Иванович Виноградов, который возглавлял его более четырёх десятилетий, с 1937 по 1978 год.
С.И. Виноградов родился в Москве в семье священника в 1905 году, вскоре после прославления прп. Серафима Саровского. В честь этого святого и назвал своего сына отец Иоанн, служивший в приписном к московскому Никитскому женскому монастырю храме во имя прп. Серафима. Мальчиком Серафим Виноградов начал петь в монастырском хоре, затем стал псаломщиком. После окончания музыкального техникума им. Скрябина он пел в церковном хоре Богоявленского собора в Дорогомилове под управлением регента П.К. Нестерова. Регентскую деятельность Серафим Иванович начал в 1928 году. В 1937 году он стал регентом московского храма Спаса Преображения в Богородском.
В годы Великой Отечественной войны С.И. Виноградов был в рядах Красной Армии, а вернувшись с фронта, продолжал трудиться на клиросе Преображенского храма.
Святейший Патриарх Алексий I, совершая 9 февраля 1960 года в Преображенском храме акафист перед чудотворной Тихвинской иконой, весьма хорошо отозвался о пении хора Серафима Ивановича. Неоднократно хор выступал с духовными концертами в московских духовных школах, на этих концертах часто присутствовал Святейший Патриарх Алексий I и другие иерархи Русской Православной Церкви.
За усердные труды на благо Церкви Святейший Патриарх Алексий I наградил С.И. Виноградова в 1962 году Патриаршей грамотой, в 1965 году – орденом святого князя Владимира III степени, в 1969-м – орденом святого князя Владимира II степени. Святейший Патриарх Пимен также высоко ценил талант Серафима Ивановича. Зная его много лет, Патриарх Пимен оказывал ему знаки личного внимания. В 1975 году, ко дню 70-летия, С.И. Виноградов был награжден от Патриарха Пимена Патриаршей грамотой. В день празднования 50-летия его регентской деятельности ему была вручена Патриаршая грамота и Владимирская икона Божией Матери от Святейшего Патриарха Пимена. Последнюю награду – орден прп. Сергия Радонежского III степени – С.И. Виноградов получил в 1980 году в связи с 75-летием.
Скончался С.И. Виноградов после тяжелой болезни 25 ноября 1996 года и похоронен на Преображенском кладбище.
За десятилетие после кончины отца Алексия в Богородском сменилось четыре настоятеля – протоиереи Симеон Касаткин, Василий Скворцов (слепенький), священник Аркадий Станько, архимандрит Сергий (Савельев), протоиерей Василий Студёнов был и.о. настоятеля. Таким образом, эти пастыри возглавляли Преображенский приход по 2–3 года. Да и второй срок настоятельства отца Аркадия, уже в сане протоиерея, охватывает всего три года (1978–1981).
Однако, несмотря на отпущенные им краткие сроки, эти пастыри сделали немало добрых дел на благо храма в Богородском и оставили по себе добрую память в сердцах прихожан.
Кроме нового витка гонений в хрущевскую «оттепель», ставшую для верующих настоящей зимой, храм Спаса Преображения вскоре после Великой Отечественной войны постигло новое испытание. Под праздник Перенесения честных вериг святого апостола Петра он горел. Вот что поведал очевидец этого события, уже упоминавшийся протоиерей Александр Егоров:
«Накануне праздника за всенощным бдением алтарница матушка Надежда разжигала кадило и, вероятно, обронила горящую искру. После, на следствии, было установлено, что пожар начался с левого алтаря. Удивительно только то, что когда вечером после всенощной закрывали храм, никакого запаха гари не было. А просфорница Пелагея Софроновна еще около полуночи обошла кругом храм и также ничего не заметила. Правда, ей немного странным показалось, что окна были как-то неестественно черны, но она не придала этому серьезного значения, а это, наверное, была уже копоть. Только глубокой ночью шофер такси, проезжавший мимо, увидел, как из-под купола храма пробивается огонь. Он тут же сообщил в пожарную часть рядом с храмом. Когда подъехали пожарные, все в сторожке спали. Храм и ворота – все было на запоре. Они стали ломиться. Пелагея Софроновна, проснувшись, стала их стыдить, думая, что это недоброжелатели. Когда же увидела, что храм горит, в панике никак не могла найти ключи. Пожарные сорвали запоры. Как только они открыли внутренние двери, приток свежего воздуха моментально усилил огонь, который чуть было не опалил пожарных. Поработать им пришлось немало. Дом, где мы жили, находился недалеко от храма. Я уже был священником. Когда нас разбудили и сказали, что горит церковь, все побежали туда. То, что я увидел, поражает всякое воображение. Огонь в основном уже был потушен, лишь в некоторых местах дымилось. Все было черно от гари и копоти и залито водой. По полуобгоревшим половицам я прошел в левый алтарь. Престол еле держался на четырех обгоревших столпах. Напрестольная доска, также сильно обгоревшая, еле держалась. Антиминс пострадал очень мало, так как на нем лежало окованное металлом массивное Святое Евангелие. Все остальное в левом алтаре было выжжено. Главный и правый алтари пострадали немного меньше, хотя и там почти все повыгорело. Внутренность храма, а именно – иконостас, иконы, живопись, фанерная обшивка – все сгорело. Жар был настолько силен, что даже расплавилось паникадило в левом приделе. Хорошо, что была закрыта вся вентиляция – окна, форточки и дверь. Огонь бушевал в закрытом помещении и, благодарение Господу, во многом из-за этого храм и остался цел, и только возле кануна в левом приделе между окон был насквозь прожжен простенок. Очень сильно пострадали от пожара богатая парчовая ризница и кладовая. Остались в целости и сохранности лишь только образ Божией Матери Тихвинской и еще образ святителя Николая рядом…» [9].19
Горестное событие – это попущение Божие. И этот внезапный пожар сплотил прихожан Преображенского храма. Как только они узнали, что служить в нём можно, необходим лишь ремонт – дружно вышли люди с вёдрами, щётками и всем необходимым для уборки. На третий день в приделе Тихвинской иконы Божией Матери приведённого в порядок храма, без электричества, лишь при свечах и лампадах, возобновилось богослужение.
В день праздника Преображения Господня отец Василий сказал глубоко прочувствованное слово о постигшем храм несчастье и, заканчивая, воззвал: «Православные, восстановим храм!» «Восстановим!» – могучим эхом прокатились под сводами церкви голоса прихожан [10].
Пожертвования потекли рекой, и некоторые пенсионеры отдавали за один раз всю месячную пенсию, лишь бы поскорее восстановить церковь. Вскоре начался большой ремонт. По благословению Святейшего Патриарха Алексия из храма в Переделкине привезли позолоченный иконостас, который удивительно подошел после небольшой подгонки к трем алтарям сего храма. Во время ремонта церковь Спаса Преображения была расширена сломом в правом и левом приделах стеклянных перегородок, которые отделяли теплую часть храма от холодной.
Была восстановлена роспись почти выгоревших стен на сюжеты предыдущей. Одним из мастеров, участвовавших в восстановлении живописи храма после первого пожара, был В. Голубев. Он же участвовал в частичном поновлении и реставрации росписи в 1977 году. Тогда вместе с ним трудились В. Мясоедов, О. Курко, А. Устинович.
В 1955 году о. Василий Скворцов вынужден был по болезни уйти за штат, а на его место пришел иерей Аркадий Павлович Станько, только что окончивший Московскую Духовную Академию. Молодой и энергичный, о. Аркадий принялся восстанавливать благолепие храма. По его инициативе церковь была обита дорогой фанерой, прошпаклевана, покрашена и расписана. Обновили иконостас и иконы. Кроме того, из алтаря и храма убрали печи, и малоэффективное калориферное оборудование было заменено более современным и экономичным водяным. Таким образом, храм был восстановлен даже в лучшем виде, чем был до этого.
В 1957 году настоятелем храма был назначен архимандрит Сергий (Савельев). За два года своего настоятельства о. Сергий сделал много для прославления Тихвинской иконы Божией Матери. Он начал служить соборно по вторникам торжественное вечернее богослужение с акафистом Тихвинской иконе и проповедью. Его богослужения отличались особой пышностью и торжественностью, чем привлекали прихожан. Его трудами и заботами был сделан киот для Тихвинской иконы, заново написан образ святого пророка Илии и сделан киот для него, написан образ преподобного Серафима Саровского. Также был произведен ремонт внутри и снаружи, поставлена хорошая вентиляция. Внизу под храмом оборудовали комнату для отдыха священнослужителей, вокруг храма был разбит цветник, заменена храмовая ограда, которая стоит до сих пор.
Ценные сведения об архимандрите Сергии поведал в своих недавно изданных воспоминаниях митрополит Питирим (Нечаев). Владыка заметил, что тот, «эдакий московский Савонарола-обличитель» стал в проповедях открыто обличать протоиерея Николая Колчицкого, в то время занимавшего важный пост в Московской Патриархии. Когда ему об этом доложили, отец Николай лишь пожал плечами: «Что же сделать?». Но мерой наказания «московскому Савонароле» стали переводы из храма в храм: он служил в храме Покрова Пресвятой Богородицы на Лыщиковой горе, потом – Преображения в Богородском, наконец, в Покровском храме в Медведкове [11].
Дело архимандрита Сергия в Богородском продолжил протоиерей Анатолий Васильевич Новиков, закончивший МДА. Он был настоятелем храма до 1978 года. По его благословению киоты были украшены резьбой, так же как жертвенник и аналои. Престолы были украшены художественными металлическими облачениями. Проведено центральное отопление, пол храма покрыт линолеумом и устлан плитами. Для выпечки просфор установлена большая электрическая духовка. В подвальном помещении на месте бывшей котельной оборудованы подсобные помещения. Сейчас там находятся ризница, бойлерная, винный погреб, комнаты рабочих, прачечная.
Отец Анатолий с любовью и тщанием продолжил начинание своего предшественника – еженедельное служение у Тихвинской иконы. Молящихся было много, даже приезжали из области. После чтения Евангелия трио пело стихиру «Безпомощным помощь», музыку к которой написал о. Сергий. На праздник Тихвинской иконы всегда приглашали архиерея; приезжал митрополит, а потом Патриарх Пимен.
После перевода о. Анатолия в другой храм в Богородское вернулся о. Аркадий Станько и прослужил здесь три года. Затем, с 1981 года, настоятелем сего храма был отец Геннадий Нефёдов, прослуживший в нем 10 лет и привлекший множество молодежи, близкой ему по духу.
В 1991–1992 годах настоятелем храма служил протоиерей Виктор Петлюченко, назначенный в мае 1991 года заместителем председателя ОВЦС. В 1992–1999 годах он являлся почётным настоятелем Преображенского храма. Постановлением Святейшего Патриарха и Священного Синода от 1 апреля 1999 года было определено: «Освободить протоиерея Виктора Петлюченко от должности заместителя Председателя Отдела внешних церковных сношений, по его просьбе, выразив ему благодарность за понесенные труды, направить протоиерея Виктора Петлюченко в распоряжение Преосвященного Агафангела, митрополита Одесского и Измаильского» [12].
В 1992 году настоятелем храма в Богородском был назначен протоиерей Дамиан Круглик.
Дамиан Стефанович Круглик родился 21 мая 1940 года в семье диакона. Детство и юность будущий настоятель храма Преображения Господня в Богородском провёл в Малороссии, в Полесье. Закончив в 1957 году среднюю школу в городе Сарны Ровенской области, он стал склоняться к мысли посвятить себя служению Богу. Эту мысль разделял и его отец, некогда и сам помышлявший о священстве. Вместе, он и Дамиан, пошли к местному священнику, чтобы разузнать об условиях поступления в ближайшую Волынскую семинарию. По его совету направили туда запрос и выяснили, что в семинарию принимают юношей старше 18 лет.
Дамиану, ещё не достигшему этого возраста, пришлось устроиться рабочим на электростанцию. В свободное время он стремился как можно чаще бывать в церкви, читал духовные книги, словом, усердно готовился к поступлению. Однако через год по совету матушки настоятеля храма подал документы в Ленинградскую Духовную семинарию, традиционно славившуюся высоким уровнем духовного образования.
Учение в Ленинградской Духовной семинарии, а затем в Ленинградской Духовной Академии длилось восемь лет. 16 июня 1966 года, на последнем курсе Академии, Дамиан Круглик был рукоположен в иерейский сан. Хиротонию совершал митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов). Зная способности молодого священника, он рекомендовал продолжить учёбу в аспирантуре при Московской Духовной Академии. Но духовник отца Дамиана, старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин), рассудил иначе. По его благословению иерей Дамиан переехал из Северной Пальмиры в Подмосковье.
Тогдашний митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен, будущий Патриарх, знал молодого пастыря и его матушку, Л.П. Мизгирёву, ещё по Ленинграду. Он доверил начинающему священнику приход в Солнечногорском районе Подмосковья. Целое десятилетие отец Дамиан окормлял паству храма святителя Алексия, митрополита Московского, села Середникова, которое стало знаменитым благодаря Михаилу Юрьевичу Лермонтову, приезжавшему сюда к бабушке в юношеские годы.
В 1977 году Патриарх Пимен перевёл отца Дамиана на новое место служения – в Покровский храм села Перхушкова Одинцовского района, а через полтора года назначил его настоятелем храма Живоначальной Троицы в посёлке Удельная Раменского района. Прошло ещё семь лет, и в 1985 году отец Дамиан стал клириком столичного Патриаршего Богоявленского собора в Елохове. Он деятельно участвовал в праздновании 1000-летия Крещения Руси (по случаю юбилейных торжеств протоиерей Дамиан Круглик одним из первых в Московской епархии был награждён митрой), сослужил в 1991 году при перенесении мощей преподобного Серафима Саровского и святителя Иоасафа Белгородского.
В 1992 году митрофорный протоиерей Дамиан Круглик был назначен настоятелем храма Спаса Преображения в Богородском.
В октябре 1993 года в Преображенском храме появилась купель, облицованная белым мрамором. Баптистерий получился настолько красивым, что фотографию его поместили даже в Православной энциклопедии. В эти дни в Москве лилась кровь людей, одурманенных безответственными политиками и «свободой». А купель в Преображенском храме указывала иной путь ко спасению.
Летом 1995 года отец Дамиан с причтом решил отремонтировать храм снаружи. За три месяца старинная церковь будто помолодела. Она стала подлинным украшением Богородского, и власти Восточного округа Москвы даже переименовали ближайшую трамвайную остановку: вместо «Завод «Красный богатырь» она получила название «Богородский храм».
За годы настоятельства протоиерея Дамиана похорошели не только храм и прилегающая к нему территория. В 2008 году на Богородском кладбище была восстановлена часовня над могилой первого настоятеля Преображенского храма протоиерея Александра Колычева, закрытая в 1938 году и вскоре разграбленная. В ней и ныне по субботам совершаются панихиды.
Трудами отца Дамиана близ Богородского появилась ещё одна часовня. Она расположена на территории части МВД, с которой много лет сотрудничал Преображенский храм. Стражей порядка стал исповедовать и причащать молодой священник Александр Круглик, решивший пойти по стопам своего отца.
В начале третьего тысячелетия на колокольне Преображенского храма появились новые колокола. Их красный звон услышало всё Богородское. Голоса этих колоколов напоминают звон Дивеевской обители и Оптиной пустыни. Да это и неудивительно: их отлили мастера из фирмы «Литекс», работавшие по заказу многих обителей и получившие признание специалистов-звонарей и профессионалов-музыкантов.
30 августа 2002 года во втором часу дня храм Спаса Преображения вновь стал жертвой пламени. Кто-то из прихожан, находившийся в это время возле церкви, увидел над куполом струйку дыма. Вызвали пожарных, но те приехали не сразу, хотя пожарная часть отстоит в 100 метрах от храма. Не дожидаясь пожарных, богомольцы пытались шлангом поливать барабан изнутри, откуда уже выбивались языки пламени.
Примечательно, что в момент возгорания в храме совершалось венчание. Несмотря на экстремальную ситуацию, священник Димитрий Фролов завершил его по всем канонам.
Пожарные два часа боролись с огнём. Урон, нанесённый пламенем, был более ощутимым, чем в 1954 году: четверик, шатёр, барабан и глава очень сильно пострадали. Остатки несущих конструкций, дабы избежать обрушения креста, пришлось разобрать с помощью крана.
После пожара был проведён тщательный осмотр пострадавших помещений. В результате специалисты по химической защите и консервации древесины обнаружили в нескольких местах поражение грибком. Особенно опасны были биопоражения несущих деревянных конструкций апсиды. Выход был один – перестроить алтарь, благо ещё до пожара отец Дамиан получил на то благословение Святейшего.
В результате проведённых работ алтарь главного престола стал более просторным и удобным для богослужений.
Этим ремонтно-строительные работы не ограничились. Была позолочена главка звонницы, проведена реставрация декоративных деревянных элементов внутреннего убранства, восстановлена монументальная живопись в храме с заменой фанерного основания…
Особой строкой в историю храма вошёл день 18 сентября 2005 года. В этот осенний день митрофорный протоиерей Дамиан Круглик с клиром – протоиереем Димитрием Фроловым, иереями Андреем Карпенко и Сергием Субботиным, диаконом Сергием Кузнецовым – встречали на ступенях храма высокого гостя – архиепископа Истринского Арсения (Епифанова). Владыка Арсений совершил Божественную литургию и торжественно освятил новый престол. В тот же день произошло ещё одно знаменательное событие: при стечении большого числа прихожан, среди которых было необычайно много детей, рядом с храмом было освящено новоотстроенное здание воскресной школы.
В мае 2007 года состоялся первый торжественный выпуск учащихся школы. Во время торжеств по сему случаю в школьном здании была установлена мемориальная доска с надписью: «Воскресная школа имени равноапостольных Кирилла и Мефодия построена в 2005 году по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в настоятельство протоиерея Дамиана Круглика благотворителем Вячеславом Юрьевичем Светлицким. Архитектор Н. Жданов» [13].
***
Таким ныне предстаёт перед москвичами и гостями столицы храм Спаса Преображения в Богородском – единственная в Москве деревянная церковь позапрошлого века. Она пережила крамолу 1905 года, два государственных переворота 1917-го, гражданскую и Великую Отечественную войны, гонения на Русскую Православную Церковь 1918 – начала 1940-х и конца 1950-х – начала 1960-х годов.
Этот храм в дачном пригороде Москвы, как я уже упоминал, построен по проекту архитектора Н.А. Ипатьева. Судя по чертежу и сохранившимся частям здания, зодчий взял за основу простейший, клетский тип храма, который напоминает крестьянскую избу и является наиболее древним в русском народном деревянном зодчестве – он появился практически сразу после Крещения Руси. Интересно, что клетская церковь, стоявшая в соседнем с Богородским селе Черкизове, прихожанами которой долгое время были и жители Богородского, изображена на рисунке австрийского дипломата Августа Мейерберга, посетившего Российское царство в 1661–1662 годах.
Основной объём храма в Богородском – четверик – завершён невысоким восьмигранным шатром, который венчает луковичная главка. Колокольня также завершена шатром с главкой на гранёной шейке. Шатровое завершение церквей и колоколен было широко распространено в русском народном деревянном зодчестве ХVII века. В древних храмах переход от четверика к шатру шёл, как правило, через восьмерик. В храме Спаса Преображения в Богородском архитектор решил эту задачу иначе – он поставил шатёр прямо на четверик.
Во внешнем оформлении церкви зодчий широко использовал мотивы русского стиля, заимствованные из древнерусской архитектуры: килевидный кокошник в основании шатра, такие же завершения арок звона колокольни, фигурные наличники окон, резные столбики крылец.
Позднейший проект реконструкции архитектора Ф.П. Скоморошенко предусматривал полное сохранение прежней церкви в новом здании, к которому предполагалось пристроить симметричные приделы с пятигранными алтарями. Приделы соединялись галереей, окружавшей первоначальную постройку с трёх сторон. Храм, получивший совершенно новый облик, становился трёхнефным. Эти перемены произошли очень быстро: в начале июня 1897 года был освящён южный придел в честь Тихвинской иконы Божией Матери, а через год – в июле 1898 года – северный во имя святого пророка Божия Илии и святителя Алексия, митрополита Московского.
Несмотря на пожары 1954 и 2002 годов, реконструированный храм, кроме небольших переделок, сохранил свой облик до наших дней.
Спасо-Преображенская церковь в Богородском имеет значительную историко-художественную ценность, поэтому в 1989 году она была поставлена под государственную охрану.
Удивителен этот образ сельского храма в огромном беспокойном городе, в котором, как выразился на одном из Епархиальных собраний Предстоятель Русской Православной Церкви Святейший Патриарх Алексий Второй, «все бегут, торопятся, боятся не успеть. Этот ритм делает человека раздражительным, неприветливым, грубым. Некогда задуматься о смысле человеческой жизни, вспомнить о вечности, о Боге. С головой погруженный в суету сует, человек не представляет себе, как радостно жить, когда душа мирна и покойна… Жизнь каждого прихода должна быть устроена так, чтобы человек, может быть, впервые пришедший в храм, попадал в особую атмосферу духовного мира, любви…» [14].
Спасо-Преображенский храм в Богородском не только своим обликом, но и трудной, во многом славной своей историей, как раз и утверждает эту атмосферу духовного мира и любви, которой нам всем не хватает.
17 апреля 2021 года в храме Преображения Господня на Преображенской площади состоится Божественная Литургия с участием приходской молодежи. Приглашаются все желающие! После окончания Божественной Литургии будет организован праздничный завтрак с настоятелем протоиереем Борисом Потаповым. В этой доброй и уютной атмосфере можно будет пообщаться с молодыми единомышленниками, задать интересующие вопросы отцу Борису.
Приглашаются все желающие объединиться за общей молитвой и разделить радость общения друг с другом в этот светлый праздник Похвалы Пресвятой Богородицы.
В 07:30 ч. начнутся Часы и Божественная Литургия, затем пройдёт панихида, а далее праздничный завтрак.
Информационный источник: Пресс-служба Восточного викариатства/ https://hram-preobrajeniya.ru
Господь не нуждается в том, чтобы мы преклоняли перед Ним ум и сердце в страхе, сознавая Его силу.
1 апреля 2018 года, в Неделю 6-ю Великого поста, ваий, праздник Входа Господня в Иерусалим, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил Божественную литургию в кафедральном соборном Храме Христа Спасителя в Москве. По окончании богослужения Предстоятель Русской Православной Церкви обратился к верующим с проповедью.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко (Флп. 4:5). Эти замечательные слова из послания апостола Павла к Филиппийцам Церковь предлагает услышать именно в Вербное воскресенье, когда мы вспоминаем торжественный вход Господень в Иерусалим.
Кротость может быть известна всем, лишь когда она становится характерной чертой человеческой личности. Господь призывает нас к тому, чтобы в кротости мы являли свой облик роду человеческому, и совершенно не случайно именно этот отрывок из апостольского послания сегодня предлагается всем нам для вразумления. Ведь Господь Иисус Христос, торжественно входя в Иерусалим, явил в первую очередь Свою кротость. Он явил миру то, что было Его отличительной, характерной чертой. В Иерусалим нередко входили полководцы, государственные деятели, первосвященники — люди, овеянные славой, и вовсе не на осле, а часто на белом коне, символизировавшем сопричастность к власти, к силе, к победе. А вхождение Господа на обычном ослике, взятом у кого-то из крестьян, было образом кротости.
Возникает вопрос: если самой характерной чертой Спасителя, которую люди могли увидеть и оценить, была кротость, то что это означает для всех нас? И что за таинственные слова мы находим у апостола Павла, который свои рассуждения о кротости завершает словами «Господь близок»? Люди привыкли к силе и нередко склоняются перед ней из-за страха, из осторожности, но никогда — по любви. Однако Господу не нужно такое поклонение. Господь не нуждается в том, чтобы мы преклоняли перед Ним ум и сердце в страхе, сознавая Его силу. Он являет нам Свой удивительный образ в Иисусе Христе — образ кротости, чтобы мы поклонились именно такому Богочеловеку и через это поклонение восприняли умом и сердцем высочайший человеческий идеал.
Кто-то скажет: но ведь люди не поймут! Если я буду кротким или даже только захочу быть кротким, меня наверняка обидят, помешают моей карьере, кто-то у виска пальцем покрутит или скажет «да он вообще не от мира сего», — уж так далек образ кротости от псевдокультурных идеалов нашего времени. Но ведь апостол Павел говорит в заключение своих дивных слов о кротости: Господь близок. Это означает, что над кротким человеком особое Божие покровительство. То, что он не берет силой и властью, Бог дает ему Своей Божественной силой. Когда кроткий человек кажется безоружным перед другими, его Бог защищает. И мы имеем множество примеров выдающихся мыслителей, философов, писателей, художников — людей кротких, которым было совсем не просто жить в их окружении, но которые вошли в историю не только потому, что были талантливы, но и во многом потому, что жили по Божиему закону. Именно такими выдающимися представителями -художественной, литературной, военной, дипломатической элиты украшен исторический ландшафт нашей страны.
Вот и сегодня, когда мы мысленно представляем Спасителя, Царя царей, Бога воплотившегося, кротко входящего в Иерусалим на ослике, мы должны себе задать вопрос, а хотим ли мы, чтобы, по слову апостола Павла, Бог был близок? Если хотим, давайте попытаемся стать кроткими. Через это усилие мы заботу о своей безопасности, о своем месте в этом мире передаем в руки Божии, и Господь будет защищать нас и поможет нам раскрывать свои таланты в служении ближним своим.
Да поможет нам образ кроткого Спасителя, входящего в Иерусалим, осознать всю красоту этого особого состояния души, которое приумножает человеческие силы силой Божией и дает возможность достигать великих результатов смирением. Аминь.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
22 июня в храме святого праведного Алексия Мечёва в Вешняках будут вспоминать покровителя храма праведного Алексия Московского.
Алексий Алексеевич Мечёв (17.03.1859, Москва — 22.06.1923, Верея), св. прав. (пам. 9 июня, 16 сент. и в Соборе Московских святых), протоиерей, московский старец (см. Старчество). Родился в семье регента кафедрального чудовского хора А. И. Мечёва, который в детстве был чудесно спасен от смерти свт. Филаретом (Дроздовым), митр. Московским и Коломенским. Благодатная помощь свт. Филарета была явлена также при рождении Алексия. Роды были трудные, и жизни матери и ребенка оказались в опасности. В большом горе А. И. Мечёв поехал помолиться в Алексеевский (см. московский во имя Алексия, человека Божия монастырь), где по случаю престольного праздника служил митр. Филарет. Пройдя в алтарь, он тихо встал в стороне, но от взора владыки не укрылось горе любимого регента. «Ты сегодня такой печальный, что у тебя?» — спросил он. «Ваше Высокопреосвященство, жена в родах умирает». Святитель молитвенно осенил себя крестным знамением. «Помолимся вместе… Бог милостив, все будет хорошо,- сказал он; потом подал ему просфору со словами: — Родится мальчик, назови его Алексеем, в честь празднуемого нами сегодня святого Алексия, человека Божия». Алексей Иванович отстоял литургию и поехал домой. В дверях его встретили радостной вестью: родился мальчик.
Будущего отца Алексия Мечёва называли «блаженный Алешенька». Его дедушка был протоиереем в Коломенском уезде, отец — Алексий Иванович Мечёв — регентом хора в кафедральном соборе Чудова монастыря в московском Кремле, и Алеша воспринял от них живое переживание Евангелия.
«Бог дал мне простую детскую веру», — признавался он впоследствии своим духовным детям. В детстве «блаженный Алешенька» мог в разгар веселья и игр вдруг стать очень серьезным и уйти куда-то, уединиться.
С малых лет очень мягкий характером, он был не склонен к ссорам, наоборот, старался всех помирить или развеселить. Таким он был всю жизнь и этому учил: жить так, чтобы рядом с тобой было легко и радостно.
Старец был не просто добрым человеком, время от времени кому-то помогавшим. Он со всем вниманием и самоотдачей входил в положение каждого человека, — и не мог иначе! «Господь никому не отказывал, всех звал к Себе, ко спасению — и я не могу отказать! Он умирал и не забыл никого, всех помнил, разбойника спас, Матерь Свою вспомнил. И я не могу отказать», — говорил отец Алексий.
Любить, жалеть людей, делиться с ними, входить в ситуацию каждого Алешу приучили родители: он до конца жизни вспоминал, как мать взяла к себе, в их двухкомнатную квартирку в Троицком переулке, свою овдовевшую сестру с тремя детьми, при том, что своих-то было трое — Алешин брат Тихон и сестра Варя. Шестеро детей, трое взрослых — и всем хватило места и хлеба!
Сердце, жалеющее людей, с юности стремилось к профессии, предполагающей служение на благо других. Поэтому Алексий хотел стать врачом. Но мать, Александра Дмитриевна, говаривала: «Ты такой маленький, где тебе быть доктором, будь лучше священником!» И не ошиблась, точно угадав призвание сына.
По окончании Заиконоспасского училища и Московской Духовной семинарии Алексий был 14 окт. 1880 г. определен псаломщиком Знаменской церкви Пречистенского сорока на Знаменке.
И тут его незлобивость и мягкость подверглись серьезному испытанию. Вспыльчивый, несдержанный настоятель храма отец Георгий набрасывался на 21-летнего служителя по поводу и без, требовал от него почему-то выполнения обязанностей сторожа, придирался, иногда даже бил. Младший брат Тихон часто заставал Алексия в слезах. Казалось бы, нужно просить о переводе в другой храм! Но Алексий терпел и ни о чем не просил. И не ожесточился, не потерял любви к людям.
Годы спустя, придя на похороны своего жестокого начальника, он плакал, но уже от благодарности: невольно отец настоятель преподал ему такую школу, так помог в борьбе с собственными недостатками, главным из которых отец Алексий считал «яшку» — самолюбие…
В 1884 г. женился на дочери псаломщика А. П. Молчановой и в том же году, 18 ноября, был рукоположен Мисаилом (Крыловым), епископом Можайским, во диакона.
У них родилось пятеро детей: на четвертом году супружества — дочь Александра (1888), потом дочь Анна (1890), сын Алексий (1891), умерший во младенчестве, сын Сергей (1892, будущий священномученик), дочь Ольга (1896). И годы спустя после венчания отец Алексий писал своей жене трогательно и непосредственно:
«Ты, красавица, забыла у меня на столе браслетку и кольца, то будь спокойна, я их убрал и с собой в воскресенье привезу. Целую тебя несчетно раз. Твой Ленечка».
Какой-то необыкновенной красотой Анна Петровна не отличалась, однако отличалась добрым, живым характером — даже на фотографиях в любом возрасте это видно — и крепкой, простой верой. Отец Алексий — священник, будущий прославленный святой и подвижник — со смирением писал ей: «Я верю вполне, что ты глубоко верующая, помолись же обо мне, мой ангел, чтобы и я был тоже таковым».
Матушка Анна разделила с мужем его самоотверженное служение, когда 19 марта 1893 года отец Алексий был рукоположен епископом Нестором, управляющим московским Новоспасским монастырем, во священника к церкви Николая Чудотворца в Кленниках. Хиротония совершалась в Заиконоспасском монастыре, что по сей день стоит в двух шагах от Кремля. Приход оказался очень малочислен, довольно беден, и отец Алексий стал единственным его священником…
Бог, знающий каждого человека до самых его глубин, пожелал дать святому в спутницы именно такую женщину, и она сыграла в его жизни важную роль.
Он вспоминал жену и как друга, мягко направлявшего его, подсказывающего то, чего он сам не замечал. «Я был очень счастлив, — писал он годы спустя сыну, — когда покойная твоя мама, бывало, заметив что-либо, высказывала свое впечатление мне, и я тотчас, приняв к сердцу, изменял согласно с ее замечаниями… Я не хочу сидеть на точке замерзания. Каждый из нас не замечает за собой и может усовершенствоваться только при участии близких, дорогих людей…»
Омрачало их жизни только то, что матушка Анна страдала тяжелой сердечной недостаточностью, и с годами это давало о себе знать все больше. Выйдя замуж 18-летней юной девушкой, к 36 годам она уже очень мучилась от водянки: тело отекало, наступала слабость, становилось трудно дышать. Было настолько тяжело, что в какой-то момент матушка просила своего супруга перестать ее вымаливать…
19 марта 1893 г. отец Алексий был рукоположен епископом Нестором (Метаниевым), управляющим московским Новоспасским монастырем, во священника к Николаевской в Клённиках церкви Сретенского сорока на Маросейке. Это был один из самых маленьких и бедных приходов в Москве. «Восемь лет я служил каждый день литургию при пустом храме»,- рассказывал отец Алексий. Лишь на девятый год народ пошел в храм. Одновременно со служением в храме отец Алексий вел работу в Обществе народного чтения, посещал тюрьмы.
29 авг. 1902 г., в день усекновения главы Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, скончалась жена отца Алексия. Он был безутешен до тех пор, пока духовные чада не устроили его встречу с отцом Иоанном Кронштадтским. «Вы пришли разделить со мной мое горе?» — спросил праведного Алексия, когда вошел отец Иоанн. «Не горе твое я пришел разделить, а радость,- ответил о. Иоанн,- тебя посещает Господь. Оставь свою келью и выйди к людям; только отныне и начнешь ты жить. Ты жалуешься на свои скорби и думаешь — нет на свете горя больше твоего… а ты будь с народом, войди в чужое горе, возьми его на себя и тогда увидишь, что твое несчастье мало, незначительно в сравнении с общим горем, и легче тебе станет». Сказанное отец Алексий принял как возложенное на него послушание старчества, к которому он был подготовлен многими годами подвижнической жизни.
«Пастырь должен разгружать чужую скорбь и горе»,- учил он впоследствии, опираясь на опыт своей жизни. Духовно близкими к отцу Алексию были современные ему оптинские подвижники — иеросхимонах прп. Анатолий (Потапов) и скитоначальник схиигумен Феодосий. Они изумлялись подвигу московского старца «во граде, яко в пустыни». Прп. Анатолий приезжавших к нему москвичей направлял к отцу Алексию. Старец Нектарий (Тихонов) говорил: «Зачем вы ездите к нам? У вас есть отец Алексей».
Ранее пустая церковь свт. Николая стала переполняться богомольцами, среди которых появились представители интеллигенции (профессора, врачи, учителя, писатели, инженеры, художники, артисты, философы) и студенческая молодежь, которой отец Алексий уделял особое внимание. В нижнем, жилом, этаже храма отец Алексий открыл начальную церковноприходскую школу, а также устроил приют для сирот и детей неимущих родителей. В течение 13 лет отец Алексий преподавал Закон Божий в частной женской гимназии Е. В. Винклер. Алексий благословил на писание икон свою духовную дочь Марию, пришедшую к нему в храм девочкой-подростком вскоре после смерти отца, священника и художника Н. А. Соколова. Впоследствии она стала замечательным иконописцем, приняла монашество с именем Иулиания, основала при МДА иконописный кружок, из которого выросла иконописная школа.
Люди потянулись в Кленники. Потому что к настоятелю всегда можно было прийти на исповедь или хоть на разговор. Двери его храма были всегда открыты. В Москве он постепенно получил известность как священник, к которому можно обратиться за утешением и советом в самом тяжелом горе.
Отец Алексий говорил: «Священник должен принадлежать народу» — и признавался в письмах к родным, что принимает людей до поздней ночи, отходя ко сну в 2 часа, чтобы рано утром быть уже снова на ногах.
«Любить всех, — писал он, — легко сказать… Полюбить всех есть дело жизни и опыта, и опыта немалого».
Высоко оценивал пастырскую деятельность отца Алексия наместник Чудова монастыря архимандрит Арсений (Жадановский, с 1914 епископ Серпуховской). В 1920 г. Святейший Патриарх Тихон (Белавин) наградил отца Алексия крестом с украшением. Патриарх Тихон при хиротонии всегда учитывал отзыв Алексия о кандидатах в священники и предложил отцу Алексию взять на себя труд по объединению московского духовенства. Собрания духовенства проходили в храме Христа Спасителя, но по условиям того времени вскоре были прекращены. Дважды отца Алексия вызывали в ОГПУ (в кон. 1922 и 30 марта 1923) и запрещали принимать народ. Во второй раз беседа была недолгой, т. к. старец был тяжело болен.
Последние несколько лет жизни отца Алексия пришлись на тяжелейшее для России время, когда, по воспоминанием современников, «с наступлением зимы Москва стала похожа на убогую деревню. Улицы и тротуары не чистились. Трамваи перестали ходить. И народ передвигался пешком посередине улицы с мешками за спиной в надежде что-нибудь достать себе для пропитания». Но отец Алексий продолжал ежедневно служить. Приход храма на Маросейке увеличивался, и настоятель установил сбор средств для оказания помощи нуждающимся, старикам и многодетным семьям. Его дважды вызывали в ОГПУ на «беседу», запрещали принимать верующих. Но старец продолжал делать свое дело, собирая вокруг себя людей. По воспоминаниям его духовной дочери, знаменитого иконописца Марии Николаевны Соколовой (впоследствии — монахини Иулиании), отец Алексий «всегда возводил руководимых им к подвигу духовному», говоря, что «внешний подвиг необходим. Хотя и самый малый, он воспитывает силу воли».
Когда его спрашивали, как же решить свои проблемы, наладить жизнь, он отвечал: не оставляйте молитвы! «Молись усердно и неопустительно», — говорит он в одном письме.
И признается, что сам страдал когда-то безволием, и что очень важно победить его:
«Дорогая К. П., какое великое милосердие Божие к нам, а мы, грешные и нерадивые, не хотим и малого часа отдать Ему на благодарение и меняем время молитвы, которая всего важнее, на житейские хлопоты и заботы, забывая Бога и свой долг!»
Однажды к отцу Алексию приехала из Тулы женщина, у которой пропал единственный сын. Придя в храм Николая Чудотворца, она встала в очередь ко кресту. Завидя ее, отец Алексий протянул ей крест через головы тех, кто шел впереди, и сказал: «Молись как за живого!» После, встретившись с нею, старец ласково обратился к несчастной: «Счастливая мать! Счастливая мать! О чем ты плачешь? Тебе говорю: он жив!» — и потом рассказал якобы произошедшую историю: «Вот тоже на днях у меня была мать: все о сыне беспокоится, а он преспокойно служит в Софии на табачной фабрике». Через несколько месяцев эта женщина получила от сына письмо, в котором он сообщал, что служит на табачной фабрике в Софии.
В другой раз к старцу пришли две незнакомые ему прежде девушки просить благословение стать монахинями. Одну из них он охотно благословил, а другой велел вернуться домой. Девушка очень огорчилась. Окружающие стали расспрашивать ее, и оказалось, что она живет с престарелой матерью, которая болеет и не желает слышать об уходе дочери в монастырь.
Бывали и забавные, но всегда поучительные для их участников случаи. Одна начальница приюта для сирот, Ольга Серафимовна, придя на литургию вместе со своей подчиненной, про себя переживала: а вдруг батюшка сейчас скажет что-нибудь такое про меня, что уронит меня в глазах моей подчиненной?.. И поэтому хотела пропустить ее вперед в очереди ко кресту. Увидев Ольгу Серафимовну, отец Алексий поднял высоко крест и, благословляя ее, громко произнес: «Ольга! Мудрая!» А когда та подошла, наклонился к самому ее уху и добавил: «Дура, это я только для других сказал», и с обычной своей добродушной улыбкой посмотрел на нее. Так рядом с ним люди учились не думать о себе лишнего, как и он о себе никогда не думал, говоря: «А что я? Я убогий…»
Старец скончался в Верее, гроб с его телом был доставлен в родной храм свт. Николая в Клённиках 27 июня 1923 г. До самого утра следующего дня церковные общины Москвы во главе со своими пастырями приходили петь панихиды и прощаться с почившим. Чтобы дать возможность всем пришедшим помолиться, служили вечером 2 заупокойные всенощные, одну в церкви и другую — во дворе. Литургию и отпевание совершил во главе сонма духовенства архиепископ Феодор (Поздеевский), настоятель Данилова монастыря. Незадолго до смерти отец Алексий написал архиеп. Феодору письмо, прося его об этом. Владыка Феодор находился тогда в тюрьме, но 20 июня был освобожден и смог исполнить желание отца Алексия. Всю дорогу до кладбища пелись пасхальные песнопения. Проводить отца Алексия в последний путь прибыл на Лазаревское кладбище Святейший Патриарх Тихон, только что освобожденный из заключения. Он был восторженно встречен толпами народа. Исполнились пророческие слова отца Алексия: «Когда я умру — всем будет радость». Литию служил архим. Анемподист. Святейший Патриарх благословил опускаемый в могилу гроб, первый бросил на него горсть земли.
Отец Алксий просил своих духовных чад приходить к нему на могилу со всеми своими трудностями, бедами, нуждами, и многие шли к нему на кладбище. В связи с его закрытием 28 сент. 1933 г. Останки отца Алексия и его жены были перенесены на кладбище «Введенские горы», называемое «Немецким». Епископ Стефан (Никитин), участвовавший в перенесении мощей, рассказывал, что тело отца Алексия было в ту пору нетленным. Все последующие десятилетия могила отца Алексия была, по свидетельству администрации кладбища, самой посещаемой.
За свою не очень долгую священническую жизнь отец Алексий создал удивительную духовную общину в миру. Сам отец Алексий и его община, впоследствии возглавленная его сыном — священником Сергием Мечёвым, привлекли и объединили многих замечательных людей — священников и мирян. Одна из немногих, эта община выдержала времена самых страшных гонений и воспитала новое поколение ревностных служителей Церкви и благочестивых церковных людей, восприявших дух подлинной, благодатной христианской жизни, которой научал старец. Отец Алексий обладал благодатными дарами прозорливости и чудотворений, многократно засвидетельствованных современниками. Праведный Алексий Мечев прославлен Архиерейским Собором 2000 г.
Информационный источники: Православная энциклопедия и Журнал Фома